Черное эхо - Страница 24

По словам Рурка, полную оценку утраченного клиентами имущества еще предстоит произвести. Но, как утверждают источники, близкие к следствию, стоимость похищенных из банковского депозитария ювелирных изделий и других ценностей составляет сумму, превышающую миллион.

Рурк также отказался ответить, как именно взломщики проникли в хранилище, однако сказал, что система сигнализации была не совсем в порядке. Он отказался развить свою мысль.

Представитель Уэстлендского банка, отвечающий за связи с общественностью, отказался во вторник обсуждать кражу. Власти сообщают, что пока нет ни арестованных, ни подозреваемых.

Босх занес в записную книжку имя «Джон Рурк» и перешел к следующей газетной сводке, которая была много длиннее. Она была напечатана на следующий день и проходила через всю первую страницу раздела городских новостей. Она имела заголовок в две строки и сопровождалась фотоснимком мужчины и женщины, которые стояли в подвальном банковском хранилище, глядя на отверстие в полу размером с канализационный люк. За ними высилась стена сейфовых ячеек. Большая часть маленьких дверок в этой стене была открыта. Заголовок был такой:

...

ИЗ БАНКА УКРАДЕНО СВЫШЕ 2 МИЛЛИОНОВ. ГРАБИТЕЛИ ВОСПОЛЬЗОВАЛИСЬ ПРАЗДНИЧНЫМИ ДНЯМИ, ЧТОБЫ ПРОНИКНУТЬ В ПОДВАЛЬНОЕ ХРАНИЛИЩЕ

Автором публикации был Бреммер.

Сообщение развивало тему первой заметки, добавляя подробности о том, что преступники прорыли лаз приблизительно 150 ярдов длиной от линии городской ливневой канализации, проходящей под Хилл-стрит. Рассказывалось, что для того, чтобы проникнуть через пол подвального хранилища, было применено взрывное устройство. По информации ФБР, взломщики, очевидно, провели в хранилище большую часть уик-энда, вскрывая индивидуальные сейфовые ячейки. Как полагают, входной туннель от системы ливневой канализации до хранилища прокладывался в течение семи-восьми недель, предшествующих ограблению.

Босх сделал себе пометку узнать в ФБР, как был вырыт подземный ход. Если применялось тяжелое оборудование, большинство типов банковских охранных сигнализаций должны были среагировать как на звук, так и на колебания грунта. А кроме того, размышлял Босх, почему сигнализацию не привел в действие сам взрыв?

Затем он стал читать третий газетный материал, напечатанный на следующий день после второго. Этот был написан не Бреммером, хотя также появился на первой странице раздела городских новостей. Приводились показания десятков людей, выстроившихся в очередь перед зданием банка, чтобы выяснить, не оказались ли их сейфы взломаны и обчищены. Сотрудники ФБР препровождали их в хранилище, а затем брали у них показания. Босх пробежал эту публикацию, вновь и вновь сталкиваясь с одним и тем же: люди были разгневаны или расстроены оттого, что потеряли свое имущество, которое поместили в банковское хранилище, будучи уверены, что там эти вещи будут в большей безопасности, чем дома. Ближе к концу репортажа упоминалась Гарриет Бичем. У нее взяли интервью на выходе из банка, и она рассказала репортеру, что потеряла коллекцию всей своей жизни – ценности, приобретенные во время путешествий по всему миру вместе со своим мужем Гарри. Сообщалось, что во время этого интервью Бичем промокала глаза кружевным носовым платком.

«Я потеряла серьги, которые он купил мне во Франции. Браслет из золота с нефритами из Мексики, – говорила Бичем. – Кто бы они ни были, эти грабители, они украли у меня воспоминания».

Весьма мелодраматично, подумал Босх. Не была ли эта последняя реплика плодом фантазии газетчика?

Четвертая публикация появилась в газете спустя неделю. Написанная Бреммером короткая заметка была похоронена на задворках раздела городских новостей – дальше того места, куда помещали новости Долины. Бреммер сообщал, что расследование кражи в Уэстлендском банке перешло исключительно в ведение ФБР. Управление полиции Лос-Анджелеса первоначально осуществляло поддержку, но так как следствие зашло в тупик, то расследование дела было целиком передано в руки Бюро. В газете вновь приводились слова спецагента Рурка. Он говорил, что сотрудники Федерального бюро расследований все еще занимаются этим делом, но пока не достигнуто никакого продвижения и не появилось никаких подозреваемых. Ничто из похищенного имущества так и не объявилось.

Босх закрыл папку. Дело было слишком крупным, чтобы Бюро могло просто так сбросить его со счетов, словно обычный банковский налет. Он спрашивал себя, был ли Рурк искренен, говоря, что подозреваемых по делу нет. Он также задавался вопросом, не всплывало ли где-нибудь в ходе расследования имя Медоуза. Два десятка лет назад Медоуз сражался и порой даже жил в подземных лабиринтах под селениями Южного Вьетнама. Как и все «туннельные крысы», он разбирался в работе подрывника. Но то было с целью разрушения туннеля. Взрыв, направленный внутрь. Мог ли он обучиться тому, как взорвать железобетонный пол подземного банковского хранилища? Потом Босх сообразил, что Медоузу вовсе не обязательно было овладевать этим искусством. Он был уверен, что в ограблении Уэстлендского банка участвовало больше одного человека.

Он встал и пошел взять из холодильника еще одну бутылку пива. Но прежде чем отправиться обратно, в сторожевое кресло, сделал крюк в спальню, где из нижнего ящика бюро вытащил старый фотоальбом. Фотографии не были закреплены как положено, а просто засунуты пачками между страниц. Он все собирался разобрать их, но так и не собрался. Он вообще редко открывал альбом. Карточки пожелтели, а по краям приобрели коричневый оттенок. Они были хрупкими – во многом как и вызываемые ими воспоминания. Босх стал поочередно брать в руки каждый снимок и рассматривать. В какой-то момент он начал понимать, что так и не удосужился разложить их именно потому, что ему нравилась возможность подержать каждый снимок в руках, почувствовать его.